____________________________________________
РОБЕРТ ДАУНИ-МЛАДШИЙ,
актер, 46 лет, Лос-АнджелесПро актерское мастерство я знаю очень мало. Зато я необычайно одаренный притворщик.
Любовь моего отца была суровой, и именно за это я ему больше всего благодарен. Я помню, как однажды, в 17 лет, я позвонил ему из телефонной будки и сказал, что у меня нет денег не только на еду, но даже на жетон для метро. Он сказал: «Позвони друзьям». Я сказал: «Уже звонил, у них тоже ничего нет». Тогда он просто повесил трубку, перед этим успев бросить что-то вроде «Извини, парень». Таким образом, мой отец сделал все для того, чтобы уже в 17 лет я научился сам зарабатывать себе на жизнь.
Очень важно хорошо помнить те времена, когда ты жил в дерьме. Никогда нельзя забывать свое прошлое, каким бы оно ни было. Так что если ты вырос из дерьма — храни воспоминания об этом дерьме всю жизнь.
Надо всегда тренировать память, чтобы не забыть тех охренительно красивых девок, которые хотели перерезать тебе горло. Эти девки и сейчас охренительно красивы, и твоя задача — не забывать о том, что они когда-то хотели с тобой сделать. Я скажу так: если ты будешь помнить царапины дольше, чем ты помнишь кошку, — ты будешь в порядке.
Договориться можно даже с Покемоном. В особенности — после героина.
читать дальшеСтранно: чем отчаяннее, страшнее и масштабнее я просирал свою жизнь, тем быстрее, легче и безболезненнее она выравнивалась обратно.
Я хочу верить в то, что космос — это великая любвеобильная исцеляющая сила, которая вращается вокруг нас. Эта сила ошибается, творит кучу жестокостей и зла, но даже в насилии она видит какой-то смысл. По крайней мере, мне очень хочется в это верить. Потому что если смысла в насилии нет, то, видимо, его вообще нет ни в чем.
Хороший сценарий может легко стать твоим самым страшным врагом и доставить тебе значительно больше проблем, чем плохой. Когда ты получаешь плохой сценарий, ты изо всех сил пытаешься сделать его лучше. И так ты незаметно для самого себя вкладываешь в него свою душу. А потом ты получаешь хороший сценарий и расплываешься в улыбке, потому что думаешь, что он все сделает за тебя сам — ведь он же хороший. И вот здесь ты попался. Ведь только что ты как будто сказал себе: я не буду вкладывать в этот сценарий свою душу, пусть он работает сам.
Я могу поверить во все, что угодно. Я даже готов поверить, что в параллельной вселенной Бен Стиллер — это герой боевиков, а Том Круз — звезда комедии. Но только в параллельной вселенной.
Я не могу быть на экране крутым чуваком. Я не Брюс Уиллис и не Мел Гибсон. Мне никогда не удавалось выглядеть круто с пистолетом в руке.
Самое лучшее в Голливуде, на мой взгляд, — это его короткая память. Мне это на руку. Пожалуй, здесь никто сейчас и не вспомнит, что когда-то я сидел в тюрьме.
Если что-то и приводит в уныние мою семью, то это мои тюремные истории. Но мне ведь больше некому их рассказывать.
Детей необходимо любить. Поэтому про своего Индио я могу сказать: «Вся моя жизнь после его рождения — одно длинное любовное послание этому маленькому выродку».
Все, что я хочу от своего сына, — чтобы он был честен и счастлив.
Детство — это когда ты можешь совершать непростительные ошибки и надеяться, что будешь прощен.
Я, скорее, склонен забывать, чем прощать.
Мне нравится думать, что жизнь способна полностью измениться за несколько часов. Иначе мне было бы скучно жить.
После сорока мне стало нравиться, когда меня называют придурком. Мне исполнилось сорок совсем недавно. Вроде бы сорок — это не очень мало и нужно, типа, о чем-то задуматься. Но пока вокруг меня толпы людей за 50, которые творят такие безумные штуки, на которые я не могу решиться в свои сорок три, я ни о чем задумываться не собираюсь.
Я не боюсь провалов. Я боюсь не заметить, что стал посредственностью.
Ненавижу играть ирландцев. Кто, блин, только выдумал это мучение: играть ирландца, будучи ирландцем?
Чувство долга способно породить столько уродств, сколько не способны породить многие другие вещи с более страшными названиями.
Существует очень немного слов, которые я бы хотел выжечь из словаря, и на первом месте, конечно же, будет слово «мило».
Иногда мне становится жалко людей, чьи страхи — это лишь насекомые и вирусы.